Пресса

Евгений Миронов: «Я всю жизнь сдаю экзамен»

Два дивных подарка преподнес Театр наций в рамках проекта «Золотая маска. Лучшие спектакли в Южно-Сахалинске», ставшего второй частью межрегионального фестиваля «Сахалинская рампа».

«Шведская спичка» Никиты Гриншпуна и «Рассказы Шукшина» Алвиса Херманиса при всей непохожести режиссерского почерка поразили одним: безупречной работой исполнителей. И еще раз укрепили в мысли: главное лицо в театре – актер. В блестящем составе творческого десанта одного из лучших театров России и Европы на Сахалин приехал и его худрук Евгений Миронов. Безусловно, это актер №1 в России. Правда, в беседе он скромно назвал свой статус успехом. С попытки определить его истоки мы и начали разговор.

- Все, чего вы добились, это результат собственного труда?

- Если бы я задумался над тем, чего добился, наконец-то, в жизни, я умер бы в эту же секунду. Поскольку я хочу еще жить, думаю, что мало еще чего добился. А что касается успеха, назовем это так, в нем много составляющих. Безусловно, тут и удача, и хорошие учителя в жизни, и полученное от родителей умение учиться, как губка, собирать что-то важное для себя. Кажется, Сергей Юрский сказал, что Шукшин вывел новый тип интеллигенции – рабоче-крестьянской. Я вот из этой истории.

- Вы сказали, что вам повезло с учителями. Можете назвать несколько фамилий?

- Конечно. Правда, учителя – это не только те люди, что помогли освоить профессию. Но первой я назову Валентину Александровну Ермакову, на курс которой я поступил в Саратовском театральном училище. Народная артистка СССР. Великая актриса. Одно это очень много мне дало. Затем Олег Павлович Табаков, Авангард Николаевич Леонтьев. Дальше россыпь фамилий людей, с которыми повезло встретиться в жизни.

Это Солженицын. Мы познакомились, когда он поздравил меня с присуждением своей премии (в 2004 Миронов стал лауреатом премии Александра Солженицына «за проникновенное воплощение образа князя Мышкина на экране» - прим.ред.). Я не поверил, что это звонит он, хотя сразу узнал голос. Ее присуждают вообще-то за литературные достижения, а мне дали за роль в фильме «Идиот». И именно Солженицын рекомендовал меня режиссеру Глебу Анатольевичу Панфилову на роль Нержина «В круге первом». Прототипом главного героя является сам автор, поэтому мы с ним много общались, когда началась работа над фильмом.

Могу сказать, что моими учителями были все авторы, с которыми я работаю, или герои, которых я играю. Например, Гамлет.

- А интересно было после принца датского у Петера Штайна работать над этим же образом с Робером Лепажем?

- Я всегда мечтал вернуться к этой роли. Первого «Гамлета» мы играли недолго, около трех лет. И у меня было стойкое ощущение, что я недоиграл его. Это такая роль - на вырост. С каждым спектаклем она обрастает какими-то новыми качествами. Когда Лепаж предложил мне роль в моноспектакле «Гамлет. Коллаж», я сначала испугался, хотел даже отказаться. Играть все 11 ролей одному – мне это показалось сумасшедшей идеей. Потом подумал, что это интересно. Но сейчас я очень благодарен Лепажу, потому что получаю почти физическое удовольствие, когда играю Гамлета. Вернее, играю всю пьесу Шекспира.

- Не стали ли «Рассказы Шукшина» Херманиса с его бешеным ритмом своего рода трамплином к работе с Лепажем?

- Отчасти, да. Если говорить о технической стороне дела, то у Лепажа сложнее. Там есть перевоплощения, когда это надо делать, практически не уходя за сцену. Я могу одним жестом или деталью стать другим человеком. Тут же. У меня в спектакле нет времени даже на переключения. Это совершенно другой уровень, со своими интересными и сложными задачами. Я худею на два килограмма за спектакль.

- По-моему, в «Рассказах Шукшина» вы скинули не меньше…

- Тоже (весело смеется)…

- Среди компонентов успеха вы назвали удачу… В чем это конкретно выразилось?

- Было много счастливых стечений обстоятельств. Я мог не поступить в Саратовское театральное училище. Мне было всего 14 лет – я представлял настолько сырой материал, что надо было со мной долго возиться. Или же Табаков, который взял практически на второй курс. Этого тоже могло не случиться. Мне грозила армия, и кто знает, после двух лет там что бы со мной стало. И вообще вся эта логистика судьбы очень непредсказуема. Ведь когда-то Петер Штайн позвал сыграть у него Ореста. Причем, я в то время работал, и весьма успешно, в театре-студии Табакова. Это как импульс из космоса, который ты можешь или не почувствовать, или отмести. А я понял, что должен попробовать нечто другое, и это было очень важно для меня. Великий режиссер, другое пространство, древнегреческая трагедия. Хотя Табаков меня не отпустил: он сказал, либо театр, либо Штайн. Я выбрал, конечно, театр. Но так сложились обстоятельства, что я все-таки сыграл в его «Орестее» по трилогии Эсхила.

- А это удача, что вы возглавили Театр наций?

- Ну, как сказать. Удача – это когда ты нашел клад. А когда тебе дают полуразрушенное здание... У художника Александра Боровского, которого я пригласил придумать концепцию облика театра, родилось ощущение, что это единственное здание в Москве, сохранившееся после войны. В таком состоянии оно простояло 20 лет. Не говоря о том, что все надо было начинать с нуля. Сейчас я понимаю, что это было…

- Одним из сумасшествий?

- Отчасти, да. Но рядом были люди, которые взяли огромный груз на себя, веря в меня. И мы победили. И театр, по-моему, очень интересно работает.

- Не является ли причиной успеха Театра наций то обстоятельство, что он не репертуарный театр, которому специалисты дружно предрекают скорую кончину?

- Нет, нет, так я не думаю. Я уверен, что репертуарный театр – это наше достояние, его надо сохранить, но качество нужно поменять. Ведь часто его превращают в сборище уже недееспособных людей, и это мешает творчеству. Может быть, есть смысл ввести и административную контрактную систему. Я всегда - за конкурс. Я всю жизнь сдаю экзамен. Вот неделю назад я участвовал в пробах.

- Вы?!?!

- Да, на озвучание мультфильма. И меня это нисколько не смутило.

- То есть формула «Первые десять лет ты работаешь на имя, а потом всю жизнь имя на тебя» не для вас?

- Нет, я должен быть в форме, а не почивать на лаврах. Ты всю жизнь доказываешь, прежде всего, самому себе. Это процесс не может быть с остановкой.

- А не будет ли это вечным бегом?

- Наверное, вы правы. Иногда я всеми силами пытаюсь остановить себя в какой-то момент.

- По-моему, вам это не очень удается…

- Да, пока плохо получается ...

- И сколько лет продолжается такая гонка?

- С тех пор, как я сознательно понял, что я хочу заниматься этим делом. Практически всю жизнь. У меня другой жизни и не было – я не помню такого.

- Вы можете вспомнить момент, когда поняли, что хотите стать актером?

- Наверное, на желание стать артистом сильно повлияли мои родители, их рассказы (они занимались художественной самодеятельностью), но в каком-то романтическом плане. Я не понимал до конца, что эта за профессия. И когда соприкоснулся с ней, поступив в театральное училище, ужаснулся тому, что это вовсе не то, о чем я думал. Это не прекрасно, не…

- «Фейерверк, а просто трудная работа...»

- Очень тяжелая…

- Сахалинцы больше знают вас по работам в кино. Мне показалось по «Рассказам Шукшина», что ваше сердце отдано все-таки театру.

- Нет, я просто сейчас больше занимаюсь театром, но кино я очень люблю.

- Среди множества первоклассных киноработ роль близнецов в «Апостоле» поражает…

- На эту роль я согласился, потому что было интересно сыграть двух совершенно разных братьев. Надо было убедительно показать и Павла, и Петра.

- За душой у вас не было ничего, что помогло бы в работе над ролью брата-уголовника?

- Не могу уже вспомнить точно, как шла работа. Но я использовал некоторые воспоминания детства. У меня дядя сидел, всю жизнь сидел, вот какие-то детали пригодились мне. Потом я общался с воровским миром, специально встречался в Москве с некоторыми уголовниками. Один из них, например, подарил моему персонажу песню: «Мой папа – Сталин, а мать – Надежда Крупская, а дед мой был Калинин Михаил». Вообще, когда я работаю над любой ролью, ищу информацию повсюду.

- А какая-то конкретная история послужила причиной создания вашего фонда «Артист»?

- Да, печальная ситуация, в которой оказался наш знаменитый Георгий Вицин. И было трудно помочь ему. Он человек очень гордый, поэтому нам пришлось практически обмануть его – сказать, что это помощь от какой-то киношной организации. А дальше я подумал, если звезда так доживает свой век, что творится с менее знаменитыми его коллегами. Людьми, которые по полвека отдали театру или кино. И вот мы уже пять лет пытаемся помочь нашим ветеранам-актерам. В нашей картотеке более двух тысяч имен.

- Скажите, а вы когда-нибудь отдыхаете?

- Да, вот после сахалинских гастролей я поеду в Болгарию, там сейчас моя семья, и какое-то время проведу с ними.

- Разрешите от лица всех ваших сахалинских поклонников поблагодарить за подаренный праздник и выразить надежду, что вы порадуете нас еще своим талантом на сцене Чехов-центра.