Театральная компания ЗМ
Жан-Батист Мольер

Тартюф

Электротеатр Станиславский, Москва
Номинации на Премию «Золотая Маска» 2018 г. – «Лучший спектакль в драме, малая форма», «Лучшая работа режиссера», «Лучшая женская роль второго плана» (Елена Морозова)
Режиссер, художник: Филипп Григорьян
Перевод: Михаил Донской
Сценическая версия: Ольга Федянина
Художник по костюмам: Галя Солодовникова
Художник по свету: Сергей Васильев
Режиссер видео: Анастасия Тизяева
Хореограф: Анна Абалихина
Саунд: Дмитрий Вихорнов

Артисты: Лера Горин, Юрий Дуванов, Ирина Савицкова, Татьяна Майст, Олег Бажанов, Елена Морозова, Юлия Абдель Фаттах, Екатерина Андреева, Татьяна Перевалова, Анастасия Фурса/ Мария Беляева, Евгений Капустин, Антон Филипенко, Людмила Розанова, Азамат Нигманов, Дмитрий Мягкий, Михаил Соколов

Продолжительность 3 ч. 30 мин.
Возрастная категория 18+
Тартюф – хтоническое чудовище, абсолютное зло. Какая разница, чего он хочет? Вопрос в том, кто, как и зачем впускает в дом этого безликого монстра. А впустить может только глава – семьи или государства. Большая часть пьесы – это действие до прихода Тартюфа, потом небольшой момент с Тартюфом и развязка, в которой мы видим уничтожение этой пирамиды. Всегда очень важна «точка сборки», ключ, которым открываешь текст: Мольер потрясающ тем, что если ты вставляешь правильный ключ в этот замок, пьеса раскрывается и становится потоком чистейшего меда. Ясность такая, как будто смотришь сквозь геологический лед и видишь в нем замерзшую мушку.
Филипп Григорьян
В «Тартюфе» Филиппа Григорьяна дом Оргона превращается в резиденцию Романовых, а пригретый у царского двора святоша не кем иным, как Григорием Распутиным. Время действия переносится не один раз – режиссер, вкрапляя и приметы нашего времени, пытается найти ответ на вопрос, в какой момент Россия полетела под откос и почему до сих пор так и «летит». В сущности, ответы так и не приходят, но вопросы представлены настолько выпукло и устрашающе – угасающая красота конца империи завораживает, что моралите мольеровского «Тартюфа» вместе с осколками исторической памяти оставляет сквозную рану. Первую часть спектакля (до уничтожения Дома) режиссер выстраивает как блестящую монолитную историческую реконструкцию. С кинематографической подлинностью усаживает царскую семью за обеденный резной стол с накрахмаленной скатертью, тщательно прорабатывает каждую поэтическую строфу мольеровского стиха, отчего чеканное слово классицизма перестает быть тяжелым бременем и для зрителя, и, кажется, даже для актеров, словно купающихся в переливах рифмы. Из второго же акта, разоблачающего и стремительного, Григорьян конструирует тотальную инсталляцию в стиле «грязного» и контрастного гранжа.
«Независимая газета»
Филипп Григорьян поставил спектакль о совершенной безнадежности. Тартюф, изменчивый, как Протей, – такое же свойство мира и человеческой природы, как прочие, он неотменим, его нельзя разоблачить: рядясь каждый раз в новый облик, он всегда на шаг впереди, а значит, нет и не может быть над ним победы. И побеждать его некому – ни слабому разумом и волею Оргону, ни домочадцам, никому извне. Виновны все, и жертвы – тоже все. Даже перевертыш в середине спектакля не обнаруживает истину, а заставляет лишь качаться чаши весов: где же истина – в пышном ли каноническом театре первого акта или в сумятице и постмодернизме второго? Где именно жизнь лишь притворялась жизнью, а где показала себя? Это отсутствие окончательности, последнего ответа и есть ценнейшее свойство спектакля, оно и воплощает длящуюся жизнь.

«Петербургский театральный журнал», блог

На странице использованы фотографии Олимпии Орловой