Пресса

Дневник Международного Платоновского фестиваля. Призрак Свободы

Первым спектаклем в программе II Международного Платоновского фестиваля искусств стала «Жизнь и судьба» Академического малого драматического театра – Театра Европы в постановке Народного артиста России, лауреата Государственных премий СССР и России Льва Додина. Показана она была на недавно открывшейся сцене исторического здания Воронежского театра драмы имени Алексея Кольцова.

Питерский спектакль по роману Василия Гроссмана получился мрачный, безысходный, – да и тема его не благоприятствует оптимизму. Эта постановка – в самую последнюю очередь о войне. Из большого романа о Сталинградской битве режиссёр взял главным образом линии без батальных сцен, а те, что есть, иллюстрируют абсурдность работы военного механизма. В пацифистской «Жизни и судьбе» Льва Додина почти нет собственно битвы. «Героическое» оставлено как бы за скобками повествования, трагическое гораздо важнее.

Главная же тема додинской постановки – всё-таки еврейская; судьба столкнувшегося с государственным антисемитизмом учёного Виктора Штрума (Сергей Курышев) и его уничтоженной в фашистском гетто матери (сильнейшая роль Татьяны Шестаковой), чей монолог сын так никогда и не услышит, для постановщика, кажется, интереснее трагедии генерала Новикова (Данила Козловский).

Из не вошедших в спектакль «обрезков» романа можно сделать ещё пару спектаклей. Например, про Новикова. Его тема проходит почти скороговоркой. И всё равно образ важный.

Штрум, как ни храбрился, свои идеалы предал. А Новиков – из немногих, рискнул свободой, возможно – жизнью, задержав важное сражение на несколько минут: чтобы погибло меньше солдат. Воспитанный на идеях интернационализма, Новиков лишь на войне почувствовал себя русским, да ещё и влюбился, – но жестоко за это поплатился. Кстати, и евреи Штрумы в 1930-е старались не помнить о своих корнях, пытаясь быть просто «советскими людьми».

Кажется, Александр Башлачёв говорил о необходимости жить с мыслью, что в соседней комнате умирает твой ребёнок. Персонажи додинской «Жизни и судьбы» и рады бы жить иначе, но в тоталитарном государстве это невозможно. Не умрёт ребёнок, так убьют мать. А тебя вынудят отречься от того, что свято, - и ты пожалеешь, что до сих пор не в лагере. Хотя где она, воля?

В спектакле Додина как бы и нет границы между тылом и фронтом – и даже между фронтом и лагерем (последнее обстоятельство, наверняка, шокирует кого-нибудь из зрителей, убеждённых, что про Великую Отечественную так нельзя). Лишённое свободы общество спрессовано в серую безликую толпу. Люди начинают выделяться из неё лишь перед гибелью. Например, когда охранник прикажет снять полосатую арестантскую робу и идти в газовую камеру. Некоторые, правда, и в этот миг будут упорствовать, прятать человеческое.

Коммунист-фанатик Мостовской (Сергей Козырев) выглядит одним из наиболее неприятных персонажей. Хотя, казалось бы, мы должны сочувствовать его стойкости. В лагере он не отрекается от веры, пытается создать подпольную организацию, презирает тех, кто согласился присоединиться к власовцам. Но более страшные враги для него – не власовцы и не фашисты, а соотечественники, которые готовы сражаться с врагом ради свободы, а не ради торжества коммунистических идей.

Один из важных разговоров в спектакле – о выборе между всеобщим добром (ради торжества которого гибли миллионы) и житейской добротой – нелогичной, непонятной фанатику. Например, добротой старухи, вдруг вынесшей кусок хлеба военнопленному. Мостовской брезгливо назвал бы такое отношение к миру «абстрактным гуманизмом».

Этот бескорыстный большевик искренне не понимает, почему его слабеющим от голода соседям по бараку наплевать на «изм», победе которого он отдал молодость. Сергей Козырев играет безумца. Являющийся к Мостовскому, чтобы назвать его «учителем», эсесовец-искуситель Лисс кажется галлюцинацией; параллель между этой встречей и разговором Ивана Карамазова с чёртом очевидна.

Любая попытка персонажей просто жить - пить чай, любить, играть в мяч, - обречена на провал. В спальню тут же придёт государство и объяснит, как Родину любить. Враждебный мир просачивается сквозь решётку, обманчиво похожую на сетку для волейбола. Даже во время любовных утех Штрума и его жены по сцене слоняются и ищут еду в буфете незримые для них советские зэки. А может, заключённые немецкого концлагеря: какая разница?

___________________________________________________________

Когда стихли овации, губернатор Воронежской области Алексей Гордеев и директор Платоновского фестиваля Михаил Бычков поднялись на сцену Кольцовского театра, чтобы вручить Льву Додину Платоновскую премию.

Эта награда, в размере 500 тысяч рублей, вручается ежегодно. В 2011 году её лауреатом стал прозаик Борис Екимов. Возглавляет Совет по присуждению премии губернатор.

- Наш совет состоит из уважаемых специалистов, работающих в разных областях культуры и искусства. У нас было много номинантов – выдающихся мастеров, мы собирались несколько раз. Было важно отметить мастера, который смог передать дух и стиль Андрея Платонова. Выразить то страшное время, о котором он писал. Показать сочетание романтики и трагедии, тот мир, в котором жили наши родители, те безумные обстоятельства, в которых оказалась наша страна и каждый человек, - так объяснил выбор Алексей Гордеев под новые овации зала.

- Спасибо большое за огромную и в чём-то неожиданную для меня честь, откликнулся Лев Додин. - Для меня это большое событие. И не только потому, что я очень люблю Платонова с юности. Ещё в институте я носился с идеей постановки его повести «Джан». Позже мы прочитали «Чевенгур», «Котлован» и другие великие книги. Платонов – один из величайших русских и мировых писателей двадцатого века, которые с необыкновенной честностью, ясностью, трезвостью и отчаянием увидели и показали, что со всеми нами, с нашей страной, с нашим миром происходит. Мне кажется, он ещё не прочитан. И очень хочется верить, что наступит момент, когда его прочитают, дочитают и поймут. Я особенно благодарен создателям этой премии, потому что они приближают этот момент и напоминают нам о подлинных ценностях.

В тот вечер Алексей Гордеев нашёл время поделиться с журналистами свежими впечатлениями.

На чей-то вопрос о том, понятна ли «Жизнь и судьба» «провинциальной публике», он ответил так:

- Я бы не сказал, что воронежский зритель – провинциальный. У нас достаточно разных театров, которые выступают за границей, получают премии на фестивалях. К тому же мы видели только что, как аплодировала публика. Абсолютно понятны спектакль и замысел художника. Прекрасна игра актёров. Сегодня вечером был настоящий праздник искусства. Высокого искусства!

Для губернатора особенно важным было то, что Лев Додин в «Жизни и судьбе» «рассказал о том времени искренне и с болью в душе».

Воронежцам Алексей Гордеев пожелал в дни Платоновского фестиваля принять участие в его событиях: -Тем более что фестиваль вышел на городские площадки. Будет много и мероприятий, интересных молодёжи. Воронежцев ждёт большой праздник, поднимающий наш культурный уровень!