Театральная компания ЗМ
Ларс фон Триер, Патрик Элсворт

Танцующая в темноте

Театр «Старый дом», Новосибирск
Премия «Золотая Маска» 2022 г. – «Лучшая работа художника по свету».
Номинации на Премию – «Лучший спектакль в драме, малая форма», «Лучшая работа режиссера», «Лучшая женская роль» (Вера Сергеева), «Лучшая мужская роль второго плана» (Андрей Сенько).
Перевод с английского: Мария Бец
Режиссер, художник-постановщик: Елизавета Бондарь
Композитор: Николай Попов
Художник по костюмам: Елена Турчанинова
Художник по свету: Игорь Фомин
Хореограф: Илона Гончар

Артисты: Вера Сергеева, Станислав Кочетков, Наталья Немцева, Андрей Сенько, Софья Васильева, Лариса Чернобаева, Виталий Саянок, Евгений Варава, Тимофей Мамлин, Василий Байтенгер

Продолжительность 1 ч. 20 мин.
Возрастная категория 18+
У нас история про женщину, которая поздно забеременела и решила родить, понимая, что ее ребенок в любом случае будет болен, потому что патология зрения передается по наследству. Но она восприняла это жизненное обстоятельство как чудо и подумала, что ребенок может родиться без болезни. Она рожает его и, к сожалению, все, что должно было случиться, случается с ее сыном. Эта женщина борется за своего сына и ее жизнь становится самой важной жертвой. Фактически ее жизнь равна жизни этого ребенка. Мы рассуждаем с точки зрения того, оправдана ли вообще такая жертва и может ли быть оправдана любая жертва, принесенная ради близкого человека. Нужна ли такая жертва?
Елизавета Бондарь
Если фон Триер в своем фильме «Танцующая в темноте» открыто манипулировал эмоциями зрителей, то Лиза Бондарь вместе с композитором Николаем Поповым создают для нас пространство аудиовизуального дискомфорта. Обыгрывая каноны мюзикла, датчанин по закону романтического двоемирия соединял два плана: бытовой, реальный – и мир музыкальных фантазий Сельмы, в котором все красивые, все красиво поют и танцуют. Оба объединялись в финале «пляской смерти» обвисшего на веревке тела героини. Мир «Танцующей» в «Старом доме» – это холодный металлический ангар, населенный покореженными механизмами, мальчиками-молоточками и девочками-колокольчиками, расчерчивающими сцену прямыми траекториями шагов. Это пространство производственных шумов, удивительно придуманное композитором-электронщиком Николаем Поповым в изощренную музыкальную партитуру, организующую работу артистов, делающую ее максимально выверенной, на зрителей производит эффект едва ли не болезненный.
интернет-издание «Летающий критик»
Актриса Вера Сергеева свою страдающую героиню играет абсолютно несентиментально. Та самая любовь к мюзиклу, которая связывала Сельму-Бьорк с этим миром и с людьми, превращает Сельму–Сергееву с постоянными наушниками в ушах практически в аутистку. Этот образ довершают ее «танцы» – шаг вперед, шаг назад – и тексты, где каждое предложение произносится с интонацией предыдущего, оставляя ощущение заевшей пластинки: «Я не могу покупать ему дорогие вещи. Даже на день рождения. У меня нет денег», – повторяет она своему неслучившемуся парню Джеффу, повышая на несколько тонов конец фразы. Единственное, что отличает ее от других, – просветленный взгляд куда-то поверх голов и открытая улыбка. Но обращена она не к окружающим, а на какой-то другой мир, где, очевидно, вечно звучит музыка и люди все время танцуют. Так выглядит ее, Сельмы, рай.

журнал «Театр», блог

Сельма знает с детства, что полностью ослепнет. Знает, что и с ее сыном произойдет то же. Она принимает решение во что бы то ни стало накопить денег на дорогостоящую операцию и спасти его. «Во что бы то ни стало» Сельма воплощает с чудовищной буквальностью: работать без сна и отдыха, рискуя покалечить себя или даже убить другого. Она неотступно идет в темноте, шаг за шагом приближаясь к раз и навсегда определенной цели – так слепой идет по одной линии, не способный свернуть, парализованный в своем постоянном неуклонном движении.
Сельма существует на одной этой высокой резкой ноте своего голоса-выдоха, не впуская внутрь тепло жизни. Всех других мы видим через ее слепоту, вне подробностей. Люди вокруг нее движутся по коротким маршрутам, траекториям звука, не размениваясь на человеческие неловкости, ненужности, мелочи жизни. Слепота Сельмы лишает их права на глубину. Она не видит и требовательно не хочет видеть их заботы, нежности, как и их собственной боли. И злу, так же как и любви, нет места в ее обесцвеченной однозначной реальности. В жизни Сельмы нет места для жизни.    
Эта хрупкая, до боли беззащитная и нелепая, как новорожденное животное, Сельма, упрямо двигается вперед, с каждым шагом обнаруживая парадоксальную жестокость слабости, слепую жестокость заботы.  И то, что выглядит изначально как ее открытость, хрупкость, наивность, в финале оказывается неотступной уничтожающей силой. Ее беспомощность перед миром оборачивается беспомощностью мира перед ней. Ей, слепой, ничего нельзя объяснить, втолковать. Ее сын не выберется, он обречен, совершенно одинок, и на нем вечно пребудет тень страшной вины. Ее жертва становится его приговором. 

Владислава Куприна

На странице использованы фотографии Виктора Дмитриева