Гоголь. Триптих
Театр кукол, ЕкатеринбургКуклы / спектакль
работа режиссера (Игорь Казаков)
работа художника (Денис Козлов)
работа художника (Ольга Дворовая)
работа актера (Герман Варфоломеев)
работа актера (Валерий Полянсков)
работа актера (Александр Шишкин)
«Шинель», «Повесть о капитане Копейкине», «Записки сумасшедшего»
мытарства в одном действии
Автор инсценировки и режиссер-постановщик: Игорь Казаков
Художники: Ольга Дворовая, Денис Козлов
Композитор: Егор Забелов
Режиссер по пластике: Роман Каганович
Артисты: Герман Варфоломеев, Валерий Полянсков, Александр Шишкин, Оксана Боднар, Анна Молчанова, Алексей Палкин
Продолжительность 1 ч. 20 мин.
Возрастная категория 16+
Гоголь – это очень красивая литература, красивый язык, и с ним хочется играть, постигать, артикулировать его. Прием достаточно сложный. Это симбиоз кукол, масок, драмы, фигур театра, объекта. И каждая новелла решена в своем ключе.
Спектакль Екатеринбургского театра кукол об уничтожении достоинства, единственного, что должно принадлежать любому из нас с рождения. Уничтожение постепенное, почти незаметное, и наотмашь – бедностью, пренебрежением, грабежом, избиением, доведением до безумия. Мы видим в спектакле процесс, который своей будничностью ужаснее результата. Процесс этот реанимирует истории трех «мертвых душ», досье на которых достают из ящиков какой-то тайной канцелярии. Целая стена таких ящичков похожа на стену крематория с ячейками для урн или на холодильник в морге, где покойным привязывают номерок к ноге. Стена во всю сцену – фон, и знак, и действующее лицо, поглощающее и выплевывающее персонажей, как огромный пресыщенный зверь…
Нереальность, фантасмагоричность происходящего мытарства (так определен жанр спектакля) контрастирует с реальным зрительским сопереживанием «мытарям» – жгучим, почти невыносимым, когда невозможно оторвать взгляд от сцены, не вслушиваться в нарастающие волны трагической музыки безысходности.
В спектакле есть закономерность во взаимоотношениях куклы и актера. В «Шинели» зрители чаще видят куклу, чем артиста, в «Повести о капитане Копейкине» Валерий Полянсков работает открыто, но не становится героем, он – скорее рассказчик. В третьем эпизоде от куклы остается только огромная голова Поприщина, а актер Александр Шишкин выходит на первый план. Закономерность можно найти и в работе с масштабом: значительное лицо всегда огромно, Башмачкин – совсем крохотный, Копейкин – несколько больше, где-то до пояса, Поприщин – во весь человеческий рост. В этой работе с масштабом прослеживается постепенное нарастание бунта «маленького человека».
Важно и то, как режиссер Игорь Казаков расставляет акценты в повестях Гоголя, и к чему ведет его история. Его Башмачкин не восстает в виде привидения и не отбирает шинели у прохожих, он просто ложится в один из ящичков этой огромной стены и умирает. Копейкин не возглавляет разбойничью шайку – он ломается, буквально разваливается на части и тоже умирает в департаментском ящичке-гробе. Поприщин бунтует, но бунтует безумно, не различая реальность и иллюзию. Его бред становится честным, яростным, но бесполезным криком – он заканчивает в ящике побольше, в ящике сумасшедшего дома.
«Маленький человек» версии Игоря Казакова бессилен переписать сценарий своей жизни. Каждый из персонажей хочет простого и понятного человеческого счастья: Акакий Акакиевич – уважения, капитан Копейкин – достойной старости, Поприщин – любви. Они бьются в гробиках-ящиках с наружной стороны великой Стены, которая обнуляет все их усилия: «не вздумай», «не смей», «не достоин». Для Стены – механизма легализованного насилия – «маленький человек», пытающийся обрести чувство собственного достоинства, становится человеком лишним, ненужным и нежелательным. Исчезает он, исчезают следы его хаотичного присутствия – как будто и не было никогда. Остается порядок пустого черного пространства и Стена, молчаливо «смотрящая» в зрительный зал в ожидании следующего.
