Пресса

В марте в рамках фестиваля «Золотая маска» будут показаны самые значительные спектакли из Польши, созданные в последние годы: «(А)поллония» Кшиштофа Варликовского, «Персона. Мэрилин» Кристиана Люпы, «t.e.o.r.e.ma.t.» Гжегожа Яжины, «Вавилон» Майи Клечевской и «Небольшой рассказ» Войтека Земильского

Кураторы польской программы «Золотой маски» — о том, какие польские спектакли можно увидеть в Москве и почему их надо смотреть

Алена Карась, театральный обозреватель «Российской газеты», преподаватель РАТИ (ГИТИС):

«В Польше в отличие от многих других стран театр, как и сто лет назад, занимает центральное место в культуре. Эта ситуация выглядит уникальной в сегодняшнем мире. В 1960—1970-е годы везде — от России до Северной Америки — театр переживал необычайный подъем, а польский авангард оказался едва ли не в самом центре европейской сцены. В первую очередь это, конечно, Ежи Гротовский с его теорией «тотального актера» и Тадеуш Кантор, из спектаклей которого вырос современный постдраматический театр. Театр и костел тогда играли в Польше роль духовной оппозиции и центра свободной мысли, сегодня костел стал предельно консервативным, и эта роль невольно осталась лишь за театром.


Еще одна важная особенность польского театра — это отсутствие разрывов и обрывов в польской режиссерской мысли. Все поколения в этой обойме заполнены, и она стреляет.


В рамках нашей программы будет представлен и один из самых ярких современных польских драматургов Павел Демирский. Он страстно и горько глумится над идеями и жестами поколения реформаторов, тех, кто осуществлял шоковую терапию в посткоммунистической Польше, а заодно — и над теми механизмами памяти и покаяния, которые в сегодняшней Польше необычайно возбуждены. В том числе над теми, с которыми работают Кшиштоф Варликовский или Войтек Земильский — холокост и люстрация».

Елена Ковальская, театральный обозреватель журнала «Афиша»:

«Польский театр во второй половине ХХ века вообще был больше заточен на авангард, эксперимент и творческий поиск. Мы привезли спектакли, некоторые из которых уже видела вся Европа, и неспроста. В центре программы работа Кшиштофа Варликовского «(А)поллония». На мой взгляд, это вообще один из лучших спектаклей последних десяти лет. Во-первых, это абсолютно современный театральный язык. Сценический текст настолько плотный и захватывающий, что пять часов пролетают на одном дыхании. Спектакль создан на основе античного мифа, реальных документов, реальной истории и актерских импровизаций. Режиссер невероятно волен в своем сочинительстве, ни одна пьеса не могла бы дать ему такую свободу. В спектакле один из отправных моментов — когда мы видим встречу Агамемнона, только что вернувшегося с войны, и Клитемнестры. Мы помним, что перед началом Троянской войны он принес в жертву этой войне их дочь Ифигению. Теперь перед нами победитель, за его спиной женщина, которая дрожит от ненависти и смятения, пока он пересчитывает жертв — причем не Троянской, а Второй мировой войны. У него выходит, что каждую секунду гибли 8 человек, — он не знает более величественного события, чем война. Античные герои одеты в сегодняшние костюмы, и это диктует им модус поведения — современное сознание, погруженное в обстоятельства антич­ного мифа. Их окружает современная сценография, современная музыка — ее исполняет живая группа. Это спектакль про холокост, но бесконечно далекий от той послевоенной риторики, которая сопутствовала возникновению этого термина: евреи —жертвы, нацисты — убийцы. Варликовский пересматривает сами понятия жертвы и насильника. Он говорит о том, что сегодняшняя жертва завтра будет насильником: Клитемнестра убила Агамемнона, ее убил Орест, и он же стал жертвой, когда боги наслали на него эриний.


Цепь насилия может прервать только последняя, добровольная жертва, сравнимая с жертвой Христа. Здесь возникает миф об Алкесте, которая пошла в Аид вместо своего мужа Адмета. Мы видим чудной красоты беременную женщину, ее семью за обеденным столом в некоей буржуазной гостиной. За столом она суетится, говорит шокирующие глупости, окружающие терпят — и мы не понимаем, по какой причине, пока не узнаем, что это Алкеста, которая умрет за мужа.


В следующей сцене мы видим эту же молодую женщину, одетую полькой военных лет, которую допрашивает нацист. Она скрывала еврейских детей, рискуя своей жизнью и жизнью собственных детей. Это реальная полька по имени Аполлония из рассказа Ханны Кралль: нацистам на нее донесла еврейка. Ее жертву Варликовский рифмует с жертвой Алкесты. Ею она еще и искупила вину Польши за роль в холокосте. У поляков есть причины болезненно воспринимать холокост, но Варликовский не замыкает эту проблему в конкретно-исторические рамки. Он, безусловно, режиссер ХХI века».

Марек Радзивон, театровед, директор Польского культурного центра в Москве:


«Кристиан Люпа, Кшиштоф Варликовский и Гжегож Яжина — это и есть польский театр сегодня. Но было бы жаль провести большой фестиваль и не показать, что происходит в Польше за рамками драматического театра, в открытом, уличном пространстве. Поэтому один из проектов под названием «Железнодорожная опера» будет показан на Киевском вокзале.


Другая интимно-документальная история будет рассказана в сырых стенах «Театр.doc». Это «Небольшой рассказ» Земильского. Его нельзя сравнить со спектаклем Люпы, как нельзя сравнить мягкое с широким, но он затрагивает очень важную для поляков тему — люстрацию, декоммунизацию, проверку, которой мы подвергаем свою историческую память последние 5—6 лет. Что делать с бывшими сотрудниками служб безопасности? Как к ним относиться, как их оценивать в морально-историческом, ну и в практическом смысле — должны ли они участвовать в политической жизни? продажа автомобилей в ижевске Эти вопросы ставит Земильский на примере своего дедушки-аристократа. Но все это, конечно, уже выходит за рамки театра».