Пресса

Так уж получилось, что внеконкурсная программа “Маска Плюс” не просто демонстрирует столичной публике ряд успешных российских и зарубежных постановок, но служит неким качественным контекстом, в который вписаны нынешние спектакли-номинанты конкурсной “Золотой Маски”. И это, конечно, дает повод для размышлений, а общая театральная картина становится куда более объемной.

Вот и пьеса Вячеслава Дурненкова “Экспонаты” на нынешнем фестивале оказалась представленной дважды – в основной и внеконкурсной программах. В номинанты попал спектакль Марата Гацалова в Прокопьевской драме, на “Маску Плюс” – версия Дмитрия Егорова в Омском академическом театре драмы. И, наверное, это неслучайно, ведь стойкий спрос на произведения “новой драмы” отнюдь не всегда встречает адекватное предложение. “Экспонаты” же – пьеса вполне качественная, написанная не эпатажа ради. А молодой режиссер Дмитрий Егоров и вовсе счел ее современной трагедией, причем глобального российского масштаба, несмотря на то, что речь в ней идет вроде бы о конкретном городке Полынске и его частных историях.

Оказалось, что истории на самом-то деле общие, а Полынск – образ, скорее, собирательный. Да и судьбы его обитателей, как говорят, весьма типичны. Ну где у нас мужики не пьют и не дерутся, а жены не изменяют им исподтишка, плача о загубленной жизни, а дети не рвутся уехать на “большую землю”? Где не торгуют историческим прошлым, организуя “этнографические деревни” и гуляя свадьбы в старинных усадьбах? Ну и так далее. К тому же и в пьесе Дурненкова, и в спектакле Егорова время словно бы остановилось, создавая ощущение тягучей и вязкой трясины, из которой, как ни старайся, никогда не выберешься.

Засохшее дерево-рогатка знаменует собой, видимо, центральную площадь Полынска (сценография Фемистокла Атмадзаса). Впрочем, тут нечего делить на центр и окраины. Прямо под деревом стоит стол, вместо стульев – разваливающиеся деревянные ящики. А дурачок Алеша (Сергей Черданцев) цепляет на дерево таблички: “Дом Зуевых”, “Дом Морозовых”, “Клуб”, “Магазин”. Он же в прологе украсит ярлыками с именами и самих персонажей. Оно и понятно: все они здесь – “экспонаты”. Не только затеваемого приезжими столичными коммерсантами этнографического музея под открытым небом, но и самой российской жизни начала века ХХI. Из их разговоров, правда, станет ясно, что и век ХХ для них мало в чем был другим.



При всей внешней камерности полынских сюжетов Дмитрий Егоров заявляет здесь о себе как режиссер эдакого эпического плана. В том смысле, что он старается ничего не педалировать и не акцентировать, отказываясь даже от каких-либо режиссерских комментариев, а уж тем более от столь излюбленных молодыми постановщиками броских и зрелищных приемов. Для него, вероятно, важна прежде всего сама пьеса, впитавшая в себя реальную правду жизни – без перспективных выводов, поиска правых и виноватых. Жизнь эта в пьесе и спектакле течет неспешно, негромко, привычно, и даже “бунты” бывшего афганца, а ныне рядового обитателя Полынска Клима Зуева (Михаил Окунев), против торговли собой и прошлым органично в эту обыденность вписываются.

И омские актеры замечательно эту историю играют. Впрочем, чему тут удивляться, слава о труппе омской “академии” давно уже прокатилась по театральной России. Они умеют не рвать страсти в клочья, как это едва ли не принято в отдельных региональных театрах, “страдать” в роли с достоинством, но без надрыва, веселить сдержанно, не затевая балагана. Причем все это относится как к мэтрам вроде Моисея Василиади (дед Зуев) или Валерии Прокоп (бабушка Морозова), так и к артистам среднего поколения, среди которых Михаил Окунев (Клим), Олег Теплоухов (Юрий), Марина Кройтор (Ольга), Анна Ходюн (Гена), да и к совсем юным тоже. Тут, впрочем, перечислением заниматься вредно, потому что “Экспонаты” – это прежде всего актерский ансамбль.

Но в этом, конечно же, есть и заслуга молодого режиссера, в творческой биографии которого “Экспонаты” – один из первых спектаклей. Сегодня Дмитрий Егоров уже явно приумножил свой постановочный опыт, преодолев дебютные издержки. Например, когда режиссерская объективность, без излишних акцентов, порой может граничить с монотонностью, как это случилось в финале омского спектакля. А зритель не всегда мог разобраться, кого тут ранили, а кого похоронили. Название же одного из финальных эпизодов “И так без конца…”, к сожалению, проецировалось и на само действие, и на его восприятие публикой. Впрочем, когда молодой режиссер изначально, с первых шагов, умеет пропустить вперед и пьесу, и актеров, не закрывая все это широтой своих амбиций, конечно же, весьма ценно и обнадеживающе. А видя спектакли Егорова, так сказать, в обратном порядке, начинаешь понимать, что перспективы у этого постановщика явно имеются.