Пресса

Николая Коляду, который драматург и сам себе режиссер, предлагаю в Москву больше не пускать! После его спектаклей слишком очевидна разница между подлинником и фальшивкой. Что еще раз доказала “Фронтовичка”, номинированная на “Золотую маску” за режиссуру и как лучший спектакль малой формы.



На “Золотой Маске” Коляда пытает счастье в шестой раз. Пять раз его прокатили, раз утешили призом за работу художника (“Ромео и Джульетта”). В шестой, думаю, снова останется без масочного знака отличия, который потерял чутье на подлинное искусство, принесенного в жертву добротному эрзацу. В Москву екатеринбургский театр имени своего основателя привез новую постановку “Фронтовичка” по пьесе молодой и очень талантливой Анны Батуриной, прилежной ученицы Коляды. Учитель и ученица не мерились талантами, как Пушкин и Жуковский, а достойно и бережно отнеслись друг к другу. Батурина написала честную и образную по языку пьесу, Коляда честно и эффектно ее поставил.



На этот раз Коляду даже не узнать — он обратился к балету. Из двери, что распахивается по центру задника, вылетают и становятся полукругом бойцы. Их бойцовскую принадлежность можно определить лишь по каскам. Вместо гимнастерок у них расшитые крестом косоворотки, вместо галифе — белое балетное трико. Бойцы делают па под команды фронтовички, сержанта Небылицы Марии Петровны. Она-то как раз в гимнастерке, но тоже “ножкой ножку бьет”. А на экране сзади — Марика Рёкк, любимая актриса Гитлера, поет-кувыркается. Упитанная звезда сороковых, которая по сегодняшним стандартам потянет не более чем на владелицу бакалейной лавчонки, на экране мечется меж двух мужиков в фильме “Девушка моей мечты”.

— Ух, какая красивая!

— Он ее убьет…

— Вот бл...! — на разные голоса артисты в трико комментируют экранную любовь. А жизненная окажется полным отражением экранной — те же страсти. Только высаженные на российскую почву, причем очень даже голубиную и с нашими национальными особенностями. В постановках Коляды они всегда до боли знакомые и не являются умильным бытовым ретро, а точно из жизни. Причем сегодняшней, хотя события в “Фронтовичке” происходят в 48-м году.

Война закончена, бывший сержант Небылица (тоненькая, балетная спина, командный голос) отправляется с фронта в село к матери своего военного-полевого романа — Матвея Кравчука, ждет его там. А там — секс по-местному, смешная свекрушка, ревнивая толстуха — зав. столовкой и Марк Анатольевич, заведующий домом культуры, не говоря о зашуганных воспитанницах танцкружка. Ох, и разгулялся Коляда на знакомом материале! Каждый образ у него огранен, как алмаз точной отделкой, — и по части речевой характеристики, и костюмной, и пластической. Но главное — по режиссерской части: он не грубо и с пониманием через всю историю фронтовички в тылу протянул балет и кинодиву гитлеровскую. И все, как ни удивительно, срослось, прижилось и дало поразительный эффект — жизнь как она есть: и страшная, и смешная, и нежная, и особенно русская. Карикатурно-яркая по форме, но щемяще-подлинно-сегодняшняя настолько, что зал в финале хлопает под музыку Дунаевского на стихи Матусовского, как дети на утреннике. И сам чуть не поет:

“…Все гляжу, все гляжу я в окошко вагонное,

Наглядеться никак не могу…”

“Вот и жизнь прошла, точно не жил. Эх ты, недотепа”. Не знаю, хотел того Коляда или нет, а чеховское ощущение жизни материализовалось на сцене в его “Фронтовичке”.

P.S. Но “Маску” Коляде опять не дадут — спорим? Впрочем, он и без нее проживет, как живет вся Россия; а любит власть или в упор не видит — без разницы.