Пресса

Культурный шок : Бунт против системы: российский театр на пороге революции

К.ЛАРИНА: Начинаем программу «Культурный шок». В студии ведущая передачи Ксения Ларина, а в гостях у меня сегодня театральные деятели: Эдуард Бояков, художественный руководитель театра «Практика». Эдик, здравствуй.

Э.БОЯКОВ: Приветствую.

К.ЛАРИНА: Михаил Угаров, режиссер, художественный руководитель "Театра.doc", художественный руководитель Центра драматургии и режиссуры. Здравствуйте, Михаил.

М.УГАРОВ: Здравствуйте.

К.ЛАРИНА: Я напомню нашим слушателям средства связи. Номер СМС +7-985-970-45-45. Тема: «Бунт против системы: российский театр на пороге революции». Мы отталкивались от «Золотой маски», т.к. когда я посмотрела на итоги в очередной раз. Я вдруг поняла, что отдельно выведенный конкурс-эксперимент уже не имеет никакого смысла, потому что сегодня получает в номинации «Эксперимент» «Золотую маску» «Зажги мой огонь» - замечательный спектакль «Театра.doc», с чем вас и поздравляю. Но с другой стороны в традиционных номинациях «Театр малой формы» побеждают «Отморозки» Кирилла Серебрянникова. «Лучший режиссер» - Юрий Бутусов с совершенно авангардистским проектом «Чайка» в театре «Сатирикон». Евгений Миронов – «Лучшая мужская роль» в «Калигуле». По-разному можно оценивать эту работу, но то, что она лежит на в русле традиционолистского театра, очевидно. Ну и «Спектакль большой формы» получает спектакль Андрея Могучего «Счастье». Многие говорят, что он детский спектакль, на самом деле, он не совсем детский, он просто какой-то отдельный. Что касается, традиционного театра, его вообще нет в этом итоговом списке, из чего я делаю вывод, что революция, по сути, произошла. За что боролись, что хотели, взболтать немножечко это болото, побороть консерватизм, оно и получилось. Это не экспериментальный фестиваль, не фестиваль современного театрального искусства. Это – «Золотая маска», «Золотой орел» отечественного театра.

Э.БОЯКОВ: Что-то меняется. Я думаю, что с некоторым опозданием, но какие-то процессы зафиксированы. И то, что эксперты и критики, которые, безусловно, влияют на ситуацию в «Золотой маске», и этим, кстати, она отличается в лучшую сторону от «Ники» или «Орла» все-таки. Эти премии – более номенклатурные. «Золотая маска» - премия экспертная. Критиков, и мы отчасти приучили, и ситуация так сложилась, традиционно слушают. Та же Лена Ковальская, которая работает в жюри. Они же не могут не видеть очевидных вещей.

К.ЛАРИНА: И Лена, и Марина Давыдова.

Э.БОЯКОВ: Конечно. Традиционный репертуарный театр мы говорим, подразумевая сталинский театр, модель, которая сложилась в середине 20 века, а не те вещи, которые придуманы Станиславским. Ну все, нет там энергии, поэтому возникают новые пространства. И то, что «Театр.doc» получает «Золотую маску», что Могучий, Серебрянников получают, это очень разные способы, но каждая из трех, вами обозначенных сил, как бы расшатывает эту систему. «Театр.doc» вообще делает театр, не связанный с государственной субсидией. «Отморозки», работающие на «Винзаводе» в центре современного искусства, вне традиционного театрального здания с итальянским архитектурным каноном и т.д. Могучий тоже все время эту ситуацию разрушает, изнутри раскачивает. Революция произойдет тогда, когда это будет закреплено на институциональном уровне. Пока это только в мозгах экспертов, когда поменяется собственность, когда исчезнут 10-ки театров, которые приватизированы худруками, тогда что-то…

М.УГАРОВ: Эдик, не исключено, что следующая «Золотая маска» - произойдет откат. И после «Золотой маски» я разговаривал с критиками, с членами жюри, они воспринимают как поступок то, что они сделали. И выражали опасения, что не исключено, что чтобы соблюсти равновесие, следующая «Золотая маска» даст другие результаты, и будет вопрос чередования.

К.ЛАРИНА: Так не получится, мне кажется. Потому что я смотрю на репертуарные театры, на их афишу, репертуар, беру условно репертуар «Малого театра», «Театра на Таганке», какой может конкурировать с теми, которые вошли в тройку лидеров на «Золотой маске» - никакой.

Э.БОЯКОВ: Я думаю, что «Театр на Таганке, «Театр Ермоловой» – не одного ряда театры. «Малый театр» имеет какую-то художественную программу. Какая она, это другой вопрос, но он ее реализует. Я уважаю идею «Малого театра», не могу сказать, что это мертвый театр. а то, что «Ермоловский» и «Таганка» - это какое-то зазеркалье, это очевидно.



К.ЛАРИНА: Я выписала возраст художественных руководителей. Представьте, что мы не знаем этих людей, мы знаем только, что Марку Захарову – 79, Олегу Табакову – 75, Юрию Соломину – 76, Татьяне Дорониной – 78, Ширвиндту – 77, Хомскому – 87, Яновской – 71, Волчик – 78, Вл. .Андрееву – 82, Фоменко – 80, Губенко – 70, Золотухину – 70, НРЗБ.



М.УГАРОВ: Так мы с тобой просто мальчонки!

Э.БОЯКОВ: Мальчонки, мальчонки, падающие надежды, авангардисты.

К.ЛАРИНА: Политбюро, за которым следует то самое молодое поколение в лице Михаила Угарова, которому 55, Боякову – 48, Серебрянникову – 43, Могучему – 52, Рыжакову – 51, Мирзоеву – 54. самые молодые у нас в Москве режиссеры это – Карбаускис и Писарев, им по 40.

Э.БОЯКОВ: Случилось то, что случилось: переход от совка к капитализму, цивилизации не произошел в театре. В Америке средний возраст миллиардера – 64 года, в России – 44. наши миллиардеры на 20 лет моложе американских и наши худруки, видимо, лет на 40 старше. Там старые деньги, там парадигма, фундаментализм, уважение, там, наверно, своих проблем хватает, но все-таки в Европе здоровая ситуация. Есть люди, которые думают о своих детях, о театре, и это не эго. У нас люди просто прикрываются театром, они думают про свои дачи, свои квартиры, про еще что-то. Ни один из этих худруков, за исключением Фоменко, не воспитал ни одного театрального лидера, и я поэтому верю в Карбаускиса. А кого воспитал Захаров? Табаков? Хомский и т.д.?



К.ЛАРИНА: Табакову надо отдать должное, он все-таки является менеджером, управленцем.

Э.БОЯКОВ: Я говорю про передачу власти, это очень важно, это должно идти с любовью. Меньшиков – наш, какой он наш?

К.ЛАРИНА: Молодому Меньшикову – 51 год.

М.УГАРОВ: В 70 лет довольно трудно осуществлять активную деятельность. И это очень устраивает коллектив, дирекцию. Это залог того, что тебя будут все любить, будут справлять юбилеи. Вот почему они сидят.

Э.БОЯКОВ: Ужас в том, что это и власть устраивает. Я желаю успехов Капкову и кампании, но пока действия не совершаются…



К.ЛАРИНА: Напомню, что Капков – руководитель Департамента культуры города Москвы.

Э.БОЯКОВ: Пока это имитация активности. Но будем действовать и надеяться. Я не хочу жить в городе, где я – молодой режиссер. У меня уже должно быть 5-6 врагов 25-летних, которые ненавидят Боякова, кричат, что это коммерция и черт знает что!

М.УГАРОВ: Это смешно. Потому что в моем возрасте вечно на «Маске» в «Эксперимент» и «Новации», неудобно перед 25-летними.

Э.БОЯКОВ: Я очень рад за спектакль «Зажги мой огонь». Но это не экспериментальный спектакль. А экспериментальный спектакль это то, что делает тот же «Театр.doc» в других форматах.

К.ЛАРИНА: Ситуация, которая сложилась в нашем театре, напоминает ситуацию, которая сложилась и во власти. Хочется, чтобы власть сменялась, с другой стороны, где альтернатива. То же самое можно говорить и по музейную жизнь, и про кино.

Э.БОЯКОВ: Это ужасная ситуация. Это следствие отсутствия культурной политики. Это приводит к безвременью и отсутствию политической воли. И ужас в том, что Болотной сказать нечего, потому что нет проектов, связанных с культурной политикой.

К.ЛАРИНА: Прервемся на Новости, потом продолжим.


НОВОСТИ


К.ЛАРИНА: Продолжаем нашу программу. Москва может быть театральной Меккой и имеет право на это: есть замечательные актеры, труппы, режиссеры. Особенно ты понимаешь разницу между тем, чем она могла бы быть и чем является, когда проходят в Москве фестивали типа «Нового европейского театра» или «Международного чеховского фестиваля», когда привозят в Москву самые интересные спектакли из Европы и из бывшего Советского Союза. Мне кажется, что мы отстали. Зритель приходит только для развлечения. Театр перестал быть производителем смыслов. Потом говорят, почему у нас ужасная театральная критика, она критикует то, что ей предлагают.

Э.БОЯКОВ: Не все так плохо. Конечно, разговоров о театральной столице вести не прилично сегодня. Мы – провинциальная, но все-таки столица сложного государства. Все-таки есть зритель, есть какая-то инерция. И смыслы производятся, только не на территории государственно поддерживаемого театра. Серебряников работает на негосударственной территории – на «Винзаводе», на «Artplay» возникает какой-то театральный проект, кто-то играет в «Красном октябре», мы даем спектакли на «Стрелке», открываем в Политехническом музее…

К.ЛАРИНА: Это параллельное пространство.

Э.БОЯКОВ: Да, и оно набирает силу. У нас завтра премьера спектакля по стихам Полозковой. Мне вчера говорят, что билеты продаются за 7 тысяч рублей спекулянтами. Это все-таки не подвальный театр, коим является «Практика», это 600 мест. И, конечно, я счастлив. Это точно другой театр. На него есть спрос, есть спрос на документальный театр, на наш театр «Человек.doc». Теперь власть должна начинать нормальную перестройку. Нужно создавать альтернативные проекты. Нужно осознать для начала, что театры должны рождаться и умирать, это нормально. На смену 80-летнему худруку нужно назначать 20-летнего, нужно рисковать.



М.УГАРОВ: Эдик много внимания уделяет власти. Я как-то равнодушен мне кажется, процесс сам происходит. Ты же прав, параллельное движение рано или поздно сбалансирует. Всегда останется кондовый театр, тяжелый, неподвижный. И даже пусть. Когда пропорции сменятся, тогда и власть будет учувствовать в этом течении.

Э.БОЯКОВ: Театр в отличие от живописи и литературы нельзя хранить в тумбочке.

М.УГАРОВ: Здесь ничего не поделаешь, какими-то волевыми решениями здесь не решается. Я много езжу по Сибири, там много молодых режиссеров, все выпускники Петербургской Театральной Академии, ни один не работает в Петербурге. Все сидят по Сибири, и москвичи сидят. Сейчас получил «Золотую маску» Роман Феодори. Они молодые почему они должны в Сибири работать?

К.ЛАРИНА: Когда в Москву приезжает какой-нибудь театр из провинции, вот ты поищи такой театр и такие спектакли в Москве.
Хочется дожить до такого времени, когда кто-то очень смелый проявит политическую волю и переведет элементарно на контрактную систему все эти репертуарные заводы, которые сидят на этой игле бюджетной.

Э.БОЯКОВ: Сейчас надо поддержать 3-4 проекта театральные государством на новых территориях. Бог с ними, с этими большими театрами, надо найти какие-то ангары, ДК, и на этой базе сформировать 3-4 проекта, подобных «Театру.doc», но с другим финансированием.

М.УГАРОВ: Понимаешь, нищий «Театр.doc» можно было давно перевести на государственное финансирование. Мы нищие, но мы же отказываемся. За счет этого мы покупаем себе свободу.

Э.БОЯКОВ: Я руковожу государственным театром, которым за 7 лет позволил себе много высказываний. Это вопрос внутренней художественнической смелости.

К.ЛАРИНА: Это вопрос личности, да. Самой свободное пространство сегодня – театр. этой свободой никто не пользуется.

М.УГАРОВ: Самоцензура, страх, обывательство.

Э.БОЯКОВ: У «Театра.doc» есть своя миссия. Мы с радостью пользуемся теми находками, но «Практика» - это всего 100 мест. Но это теперь должно придти на зал, где 800-1000 мест.

К.ЛАРИНА: Эдуард, сколько у вас штатных сотрудников в театре?

Э.БОЯКОВ: Человек 30, наверно.

К.ЛАРИНА: А в Центре драматургии и режиссуры?

М.УГАРОВ: Я не могу сказать.

К.ЛАРИНА: А сколько в труппах в среднем с московских театрах?

М.УГАРОВ: Ну, вот «Малая Бронная» - 70.

К.ЛАРИНА: Почему у нас всегда так беспорядочно происходит назначение новых худруков? Мы наблюдали какие-то бесконечные истории с театром Станиславского, которые кончились совсем уж неинтересно. Как вообще перестроить эту систему назначения? Почему нет очередей?

Э.БОЯКОВ: Это неправильная, демагогическая позиция. Варыпаеву, который сейчас в Польше, встречается с президентом, предлагают на выбор 4 театра. Это режиссер, драматург, пьесы которого переведены на 10-ки европейских языков. Этой пьесой закрывается предпоследний «Авеньонский фестиваль».

М.УГАРОВ: А Богомолов? А Агеев? Можно назвать кучу молодых режиссеров.



Э.БОЯКОВ: Я перечисляю регалии, чтобы объяснить, как глупо не замечать.

К.ЛАРИНА: Вот приходит условный Варыпаев, Серебрянников или еще кто-то, а ему говорят: «Кто такой? Я тебя не знаю, пошел вон».

М.УГАРОВ: Я понимаю Ксюшу. Вот так приходишь один на один, а люди не хотят. Должен быть конкурс художественных программ, и тогда можно выбирать. Но коллектив, как правило, в штыки воспринимает любую сформулированную программу, ее не должно быть. Должно быть все, как было раньше. Вот как менять сознание людей? Нет желания чего-то нового.



К.ЛАРИНА: Миша, это не нормально. Потому что люди, которые приходят в актерскую профессию, она сопряжена с риском. Нельзя приходить, чтобы 2 раза в месяц получать зарплату в окошечко. Если ты выбираешь это, значит, ты должен понимать, что сегодня ты есть, а завтра тебя может не быть. Когда возникает вопрос, имеет ли право театр на постоянные, кондовые труппы?

Э.БОЯКОВ: В сегодняшней ситуации кто-то что-то может изменить, только начиная действовать с власти. Власть должна сознательно сформулировать новый проект. Я очень надеюсь, что придет новый человек на место Авдеева. Нужно закончить разговор про то, что нужно спасать репертуарные театры, не закрывая их. Для того, чтобы его спасти, нужно создать ему конкурента. Это должен быть театр без труппы либо с жесткой худруковской программой, либо с продюсерской программой. И тогда конкурентное поле заставит лучший из репертуарных театров тоже реагировать.

М.УГАРОВ: Мне немного страшно представить процедуру перехода на контрактную систему. Давайте доживем до июля, посмотрим.

К.ЛАРИНА: Когда человек с нуля театр делает, тогда есть конкуренция. Сергей Женовач пришел со своей труппой.

Э.БОЯКОВ: Потому что его поддержал Гордеев, это просто позор «Золотой маски», что Гордееву не дали, это единственный человек, который построил театр. если бы мы все хвалили, сколько бы коммерсантов пришло, потому что государство боится власть отдавать, а коммерсантов гнобят.



К.ЛАРИНА: Я еще хочу сказать, что Дмитрий Крымов у нас существует как театральный организм. Он же работает в рамках театра Васильева «Школа драматического искусства», да?
Итак, резюмируем. Для того, чтобы театральная жизнь в Москве не превратилась в отстой нужно все-таки, нужно проявить эту политическую волю и попробовать начать с начала.

Э.БОЯКОВ: Нужны новые проекты, нужна творческая воля, конкуренция, нужно не бояться на замещение позиций худруков. И не надо бороться за эти здания. Если будут созданы новые живые проекты не внутри репертуарных театров, тогда возникнет конкуренция между государственными и негосударственными театрами. Нужно осознать, что если у тебя статус государственного театра, это не должно автоматически создавать преференции. Ведь экономика существует по тем законам, что государственное предприятие конкурирует с частным, и нормальный рынок, и всем хорошо.



К.ЛАРИНА: Мы должны завершать программу. Я желаю успеха присутствующим театральным деятелям. Миша, желаю удачи в Центре драматургии и режиссуры.

М.УГАРОВ: Спасибо.

К.ЛАРИНА: А Департаменту культуры города Москвы желаем не останавливаться. Спасибо большое!